195674035d7a7a33749ed23951e9accb_user_pic-1

В том, что архитектура для девелопмента – работающий маркетинговый инструмент, на российском рынке уже не сомневаются. Поработав со многими известными и модными бюро, эксперты единогласны: архитектурный бренд и имя влияют на успех проекта. Прежде всего, это работает на его имидж, узнаваемость и престиж в глазах клиента – что, в свою очередь, оказывает позитивное влияние на сроки продажи или аренды недвижимости.

Ведущие девелоперы подтверждают, что дом от известного архитектора будет продаваться лучше, чем соседний, однако эстетика в данном случае будет, скорее, конкурентным преимуществом при продаже, чем каким-то определенным денежным профитом. В то же время сейчас на российском рынке формируется запрос не просто на известное архитектурное имя, а на видение, цельную концепцию и опыт архитектора. В этой колонке я расскажу о мировых примерах того, как архитектурный проект повышает инвестиционную привлекательность района и даже города.

Одним из самых известных примеров, таким современным архитектурным мифом, стал «эффект Бильбао», который теперь мечтает повторить любой амбициозный инвестор, девелопер и архитектор. Филиал музея Гуггенхайма, построенный в 1997 году по проекту Фрэнка Гери, привел унылый город Бильбао и всю Страну Басков к экономическому и туристическому прорыву (и это до существования интернета!). Принято считать, что «эффект Бильбао» возник в первую очередь за счёт сверкающего деконструктивистского здания Гери – звучит красиво, но все-таки немного наивно. Не стоит забывать и о внедренной здесь удобной системы метро по проекту архитектурного бюро Нормана Фостера, и о перестройке старых доков в современный арт-кластер. На самом деле это был целый комплекс мер и мероприятий, направленный на развитие города.


Безусловно, музей сыграл основную роль в превращении Бильбао в новую культурную столицу: в первый же год его посетило в 3 раза больше туристов, чем прогнозировалось. После этого зародился тренд на здания-«аттракционы» и в целом – на объекты культуры (музеи, оперы, театры) как драйверы развития городов. Достаточно вспомнить Оперу в Сиднее, Архитектурный комплекс в Валенсии (по проекту Сантьяго Калатравы), Музей исламского искусства в Дохе (первый в арабских государствах с исследовательским институтом, библиотекой и топовым рестораном) и др.

Позже идея с повышением инвестиционной привлекательности посредством музея успешно выстрелила в перезапуске окраин европейских городов — появление Фонда Louis Vuitton в Булонском лесу Парижа (по проекту того же Гери) и Национального музея искусств XXI века на месте бывших казарм у северной окраины Рима (по проекту Захи Хадид) и даже в концепции московского «Зил-Арта». Важно заметить, что культурное соседство не просто повышает стоимость квадратного метра, но и оказывает благоприятное воздействие на социальную ситуацию окраинного района.

В XXI веке фокус интереса широкой публики сместился со «зрелищ» на «хлеб», и в Роттердаме местные девелоперы Provastdevelopers и архитектурное бюро MVRDV смогли сделать драйвером инвестиционной привлекательности района крытую рыночную площадь Markthalс апартаментами, ресторанами и подземным паркингом. Правительство города проводило конкурс на создание крытого пространства над существующим в центре города открытым рынком, и девелоперам удалось предложить современную mixed-used концепцию, выведшую проект на новый уровень.

Помимо 11 надземных этажей с 228 аппартаментами для продажи и аренды (3-11 этажи) и торгового зала 120х70 метров, есть 4 подземных уровня с паркингом, продуктовыми складами и торговыми площадями. Часть окон выходят во внутренний двор здания, а мурал «Рог изобилия» на своде с продуктами и цветами дает отсылку к датским натюрмортам XVII века. Заработавший в 2014 году жилой «Foodhub» посетили 6 миллионов туристов, а до последнего времени по выходным здесь выстраивались очереди. Таким образом, современная архитектура дала большой импульс развития не только близлежащим районам, но и самому Роттердаму, ставшему гастро-столицей Голландии. Всевозможные фуд-кластеры до сих пор не сдают позиций, и, например, лондонские девелоперы все чаще включают симпатичные гастро-маркеты как дополнительную функцию к своим жилым комплексам.

За десятилетие бума на общественные пространства мы явно осознали связность города, насколько появление качественной набережной, например Бруклин-Бридж-парк в Нью-Йорке (большой отрезок набережной пролива Ист-Ривер, сделанный по заказу Brooklyn Bridge Park Coalition) или MadridRio в Мадриде влияет на качество жизни и инвестиционную привлекательность всех близлежащих районов.

То же самое можно сказать о соседстве с такими знаковыми спортивно-туристическими объектами, как стадион и парк ФК «Краснодар» или яхтенная марина Palmarina в турецком Бодруме. Комплексный многофункциональный архитектурный проект, соответствующий контексту и работающий на развитие своего локального комьюнити – это огромный вклад в развитие места, со временем окупающийся за счет аренды, туризма и предоставляемых услуг.

Опыт этих масштабных прорывных проектов дает нам сегодня возможность брать во внимание и суперформаты известных девелоперов, и их ошибки – и использовать там, где проект требует качественного комплексного решения. Например, в построенном нами проекте Квартала «Татнефть» в Альметьевске мы делаем акцент не только на офисные здания компании, но и на многофункциональный Общественный центр, построенный для жителей города, и на создание общественного пространства с разными зонами, что вместе приведет к появлению здесь современного центра города.

И если проанализировать все приведенные примеры, то даже независимо от функции – коммерческая недвижимость, культурная, спортивная или жилая – можно выявить направляющие, которым уделено внимание: уникальность концепции, идентичность места и формирование новых социальных связей – такая эра «гуманной архитектуры».